Горящий Эдем [= Костры Эдема] - Дэн Симмонс

– Пошли. Когда все кончится, примем душ.

– Было бы неплохо, – сказал миллиардер, зябко переминаясь с ноги на ногу. Корди оценивающе оглядела его:

– Знаете, а вы неплохо выглядите в голом виде. Для мужчины, конечно, – прибавила она.

Земля и небо наконец

Пришли на круги своя,

И закружился созвездий венец,

И встретилась с небом земля.

И в изумрудной морской дали,

Пение волн ловя,

Как птичья стая на воды легли

Прекрасные острова.

Что было раздельным – стало навек,

И небо взметнулось ввысь,

И, проливая на землю свет,

Огни в вышине зажглись.

И скорые тучи начали бег,

И солнце вскоре взойдет,

И смотрит радостно человек

В высокий небесный свод.

Песнь творения

Корди и Элинор спали долго, не слыша гудения садящихся и взлетающих вертолетов. Разбудило их пение птиц.

Элинор подошла к огромной кровати, где раскинулась Корди, так и не успевшая снять грязную рубашку и джинсы, которые она надела в Большом Хале.

– Доброе утро.

Корди приоткрыла один глаз. Элинор протягивала ей чашку с горячим кофе.

– Где ты его нашла? – спросила она, едва шевеля губами.

– В твоем шкафу. Всем постояльцам полагаются кофеварка и запас кофе. – Она поморщилась. – Как болит голова!

– Да. Ты помнишь, что случилось?

– Нет. Так, какие-то обрывки.

– А как ты себя чувствуешь помимо головной боли?

– Ничего. Только пятки ноют. Корди усмехнулась:

– Я хорошо их побила, когда загоняла обратно твою душу.

– Знаешь, что странно? – спросила Элинор.

– Что?

– Я никогда не верила в жизнь после смерти.

– Я тоже.

– И еще…, я и сейчас в это не верю. Корди отхлебнула кофе.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, Нелл. Все это кажется нереальным. Как будто мы попали в параллельный мир или еще какую-нибудь ерунду из фантастических фильмов.

– Когда я очнулась, то подумала, что мне будет трудно вернуться к изучению Просвещения. Но сейчас я понимаю, что это не так. Может быть, я даже лучше пойму его.

Элинор промолчала.

– Что скажешь, если я сейчас оденусь, и мы посмотрим, что осталось от этого места?

– Прекрасная идея. Только мне придется принять душ и надеть что-нибудь посвежее. Элинор принюхалась:

– Какие у вас интересные духи, леди!

– О, это новинка сезона. «Лимбургский чеснок с анчоусами». Прекрасно отпугивает духов. Элинор встала:

– Слушай, я даже еще не поблагодарила тебя. Не знаю, как и…

– Никак, – отрезала Корди. – Просто мы теперь…

– Как сестры. В радости и в горе.

– Да. – Корди отпила еще глоток. – А вот кофе, Нелл, ты варишь паршивый.

* * *

Первый этаж был засыпан обломками мебели и черепками посуды. На грязном полу валялись сломанные деревья и вырванные с корнем цветы. В миле к северу и югу виднелись столбы дыма от лавовых потоков, но сам курорт не пострадал, хотя шторм причинил ему немало разрушений.

Повсюду сновали рабочие и спасатели в желтых комбинезонах, блестящих на ярком утреннем солнце. Северный ветер отогнал тучи пепла далеко в океан, но иногда к свежему дыханию моря еще присоединялся запах серы.

У входа в здание суетились репортеры. На Элинор с Корди тут же направили телекамеры, но они отмахнулись и поднялись наверх, миновав спящих охранников.

Байрона Трамбо они нашли в разоренном банкетном зале. Миллиардер стоял на террасе и глядел вдаль. На нем были гавайская рубашка, шорты и сандалии. Рядом примостился Уилл Брайент – Привет, – сказала Корди. Трамбо хмуро поглядел на нее:

– Я еще не забыл прошлой ночи.

– Я на это и не рассчитываю. Как Пол?

– Его отправили в больницу, – сказал Брайент. Он был одет в белый полотняный костюм и показался Элинор чем-то похожим на Марка Твена.

– И как он? – спросила она.

– Врачи говорят, будет жить. Этой ночью у нас одни раненые. Ни одного смертельного случая.

– А Кэтлин, Майя и Бики? – спросил Трамбо. – С ними тоже все в порядке?

– Да, сэр.

– Черт, – сказал миллиардер.

– Они улетели вместе на рассвете. И взяли с собой Джимми Кахекили.

– О Господи! Это еще зачем?

– Похоже, они собираются нанять гавайских сепаратистов, чтобы убить вас, – бесстрастно доложил помощник.

Байрон Трамбо только хмыкнул.

– А что японцы? – спросила Элинор.

– Эти улетели еще до рассвета, – ответил Трамбо. – Сейчас они уже на полпути к своей гребаной Японии.

– Что, сделка сорвалась?

– В конце концов они предложили мне тридцать пять миллионов.

– И что их больше всего напугало? Лавовые потоки? Или демоны? Трамбо невесело улыбнулся:

– Ни то ни другое. Корди, вы помните, как загоняли в тело душу Санни Такахаси?

– Конечно.

– Я в спешке совсем забыл, что в этой чертовой бутылке два духа. А помните, как потом душа Диллона не хотела входить в тело?

– Помню.

Уилл Брайент посмотрел на Элинор:

– Ну скажите, как здоровые люди могут вести подобные разговоры?

– Не спрашивайте меня, – сказала она. – Я тоже там была.

– Так вот, – продолжал Трамбо. – Мы поменяли их местами. Представляете, я вручаю Сато его любимого друга, ожидая, что теперь он подпишет все что угодно, а тот вдруг начинает говорить голосом Диллона. А потом встает Диллон и начинает что-то тараторить по-японски. Тут-то все и полетело к черту.

Все четверо некоторое время молчали, любуясь восходом солнца на фоне кокосовых пальм.

– А может, их поменять местами? – предложила Корди.

– В том-то и дело, что и Санни, и Диллону понравились их новые тела. Они решили пожить в них.

Уилл Брайент покачал головой. Трамбо посмотрел на своего помощника:

– Разве я не уволил тебя ночью?

– По правде говоря, нет. После того как улетели японцы и мы с вами пропустили по несколько рюмок, вы сказали, что относитесь ко мне, как к родному сыну.